Митр. Антоній Вадковскій († 1912 г.)
Рѣчь у гроба митрополита С.-Петербургскаго Исидора, произнесенная при выносѣ тѣла изъ покоевъ митрополичьяго дома въ Свято-Троицкій соборъ Александро-Невской лавры, 9 сентября 1892 года.

Митрополит Антоний. Речи, слова и поучения. Издание третье. СПб., 1912 Возлюбленные отцы и братіе! Господь судилъ намъ быть свидѣтелями событія великаго, рѣдкаго и, можно сказать, исключительнаго. Мы молились и молимся у гроба великаго старца, нашего руководителя, молитвенника и отца, почти цѣлое столѣтіе съ рѣдкимъ самоотверженіемъ и неустанною ревностію несшаго тяжелое бремя многотруднаго служенія Церкви и Отечеству. Мы пришли проводить отходящаго на вѣчный покой великаго святителя, учителя учителей, пастыря пастырей, отца отцовъ. Онъ жилъ, трудился и свѣтилъ, и согрѣвалъ любовію и ласкою всѣхъ насъ долго и долго, давно и давно. Ровно 67 лѣтъ тому назадъ онъ вышелъ изъ стѣнъ здѣшней, воспитавшей его, Академіи на поприще церковной и общественной дѣятельности, работалъ всѣ эти годы неустанно до послѣдняго вздоха, и теперь мирно почилъ о Господѣ. Усталому нуженъ покой и многолѣтнему неутомимому страннику — постоянное жилище. Въ этомъ отношеніи къ почившему болѣе, чѣмъ къ другому кому-либо, вполнѣ приложимы слова: блаженъ путь, въ который идешь ты нынѣ, потому что уготовалось тебѣ мѣсто упокоенія. Но что сказать намъ, братіе, о себѣ, что сказать объ осиротѣлой паствѣ? Сердце наше, удручаемое чувствомъ скорбнаго сиротства, невольно поддается смущенію и страху. Кто дастъ намъ мудрый совѣтъ, кто поддержитъ насъ колеблющихся, кто научитъ насъ бодро и умѣло плыть по бурнымъ житейскимъ волнамъ?

Когда вчера здѣсь, послѣ вечерней панихиды, старѣйшій изъ служившихъ архипастырей началъ читать слова Евангелія: да не смущается сердце ваше, ни устрашаетъ (Іоан. 14, 27), душею нашею овладѣлъ невольный трепетъ. Этими словами Господа показался намъ говорящимъ самъ усопшій нашъ владыка. Въ нихъ послышался намъ какъ бы его отвѣтъ на душевное наше настроеніе... Владыко святый! Отецъ нашъ! Какой же завѣтъ оставляешь ты для ободренія нашего намъ, пристрашнымъ теперь и смущеннымъ въ своемъ сердцѣ твоею кончиною? Братіе мои! Этотъ завѣтъ владыки для всѣхъ насъ есть завѣтъ любви, неустаннаго труда и молитвы. Въ теченіе своей почти столѣтней жизни онъ сдѣлалъ столько добра, оставилъ столько памятниковъ любвеобильнаго своего сердца, что говорить о нихъ надо было бы и много и долго. А сколько творилъ онъ добра незримаго и никому невѣдомаго! Про это зналъ только онъ одинъ, да тѣ, кого онъ удостоивалъ особаго своего довѣрія въ этомъ христіанскомъ дѣлѣ, въ которомъ лѣвая рука не должна знать того, что творитъ правая. Прости мнѣ, отецъ мой, владыка святый, что я говорю объ этомъ при гробѣ твоемъ, провожая тебя на вѣчный покой! Не трубить хочу я о дѣлахъ твоихъ, чего ты по истинно-христіанскому твоему смиренію никогда не любилъ, но ищу утѣшенія и опоры для насъ, скорбныхъ и смущенныхъ.

Говорить ли о трудахъ владыки? На это достаточно только сказать, что почти столѣтній старецъ, ослабленный притомъ предсмертною болѣзнію, онъ еще наканунѣ своей смерти занимался дѣлами и сдѣлалъ нѣсколько собственноручно написанныхъ распоряженій. Молитвенное его настроеніе при священнослуженіяхъ было такое высокое, вдохновенное и поучительное, что оно не поддается никакому описанію. Его можно было воспринять только чрезъ непосредственное впечатлѣніе.

Итакъ, братіе мои, отецъ нашъ оставляетъ намъ великій, святой завѣтъ: завѣтъ любви, труда и молитвы. Это — завѣтъ вѣчный, крѣпкій, незыблемый. Въ немъ утѣшеніе и отрада для скорбнаго чувства, въ немъ крѣпость и сила для бодрой, свѣтлой и жизненной дѣятельности. Будемъ же свято хранить этотъ завѣтъ, а объ усопшемъ нашемъ отцѣ, наставникѣ и руководителѣ будемъ молиться, чтобы Господь упокоилъ его душу въ мѣстѣ злачнѣ, въ мѣстѣ свѣтлѣ, въ мѣстѣ покойнѣ, гдѣ нѣтъ ни болѣзни, ни печали, ни воздыханія, но жизнь безконечная! Аминь.

Источникъ: Митрополитъ Антоній. Рѣчи, слова и поученія. — Изданіе третье. — СПб.: Сѵнодальная Типографія, 1912. — С. 485-488.

/ Къ оглавленію /

Наверхъ / Къ титульной страницѣ